ОТКУДА БЕРЕТСЯ СТРАХ ПЕРЕД ЖИЗНЬЮ
Пара летних зарисовок с курортов Болгарии.
✏ ПЕРВАЯ СЦЕНКА
Девочка лет пяти, с бабушкой, выходят к гостиничному бассейну, где мы с дочкой уже плаваем. Бабушка садится на шезлонг, девочка надевает нарукавники и подходит к бассейну. Моя ныряет и чего-там обследует на дне.
Малышка мне, показывая на мою дочь в глубине:
— Здесь нельзя нырять, здесь вода ядовитая, глотнешь и умрешь.
Я говорю:
— Да вряд ли прям ядовитая, но особо, конечно, не надо глотать. Ты не бойся, она не будет глотать.
Бабушка пожимает губы, но молчит. Моя вылезает из бассейна, чтобы прыгнуть с бортика.
Малышка, напряженным голосом:
— Здесь нельзя прыгать, запрещено, придет дядя и будет ругать и выгонит из отеля.
Моя сразу ко мне, она у меня законопослушная: запрещено? Да нет, никто нам такого не говорил, знаков нету, мы сто раз прыгали, довольно глубоко, ныряет она хорошо, я рядом — в чем проблема?
— Прыгай, говорю, все нормально. Кто умеет, тем можно. А кто еще пока не умеет, тем не надо, конечно.
Называется релакс в бассейне — постоянно приходится придумывать, что сказать, чтобы свести "два мира, два образа жизни" в сколь-нибудь приемлемую картинку. Свою совсем не хочется ограничивать, но и той девочке вроде разрыв шаблона неловко устраивать, ей же не с нами дальше жить, а с бабушкой. Бабушка елозит, пыхтит, но молчит.
Поплавали, вылезли, к дочке подбежали две знакомые местные собаки, "собаки-улыбаки", как она их прозвала за дружелюбие. Она их гладит, они счастливы, тут же нарисовалась малышка:
— Этих собак нельзя трогать, они кусаются. Сейчас укусят тебя до крови.
Я не успеваю вмешаться, дочка отвечает:
— Не укусят, я их всегда глажу, они добрые. И привитые, нам сказали. Хочешь, тоже погладь.
Оп! Бабушка с грохотом встает с шезлонга и уводит девочку в номер.
Ничего плохого она не хочет, конечно. Ей страшно не уследить, она перед родителями отвечает. Девочка маленькая, всему верит, почему не наврать? Зато спокойней. То, что ребенок "отдыхает", будучи, в его представлении, постоянно окружен смертельными опасностями, ей в голову не приходит. Она-то знает, что это все неправда. И ей на шезлонге хорошо и спокойно.
✏ ВТОРАЯ СЦЕНКА
Городской пляж, молодая пара с дочкой лет двух. Дитю, видимо, прямо сегодня купили новый круг. Большой, розовый и прекрасный. Дите, естественно, не выпускает его из рук: и купается с ним, и загорает, и печенье ест, не снимая. Ну, невозможно же, красота-то какая. Вскоре к семейству присоединяются знакомые, видимо, из того же отеля, с девочкой чуть постарше. И та, как назло, тоже захотела поплавать с этим кругом. Попросила:"Дай". Мелкая совсем не была морально готова делиться сокровищем, вцепилась покрепче и отодвинулась: не дам. Старшая просит требовательней, уже слезы близко. Ей ее мама пришла на подмогу, стала убеждать: дай, пожалуйста, ты же сейчас все равно на берегу сидишь, а Юля поплавает и сразу отдаст. От такого напора малышка набычилась, и твердым голосом говорит: "Не дам, это мой". А Юля уже зареветь готова, так ей круг хочется. Ну, мама ее видит, что дело пахнет керосином, то-се, пошли переоденемся, отвлекла и увела.
И тут началось. Родители малышки занялись ее воспитанием. Ей было сказано, среди прочего более вегетарианского, следующее:
— Смотри, все на тебя смотрят и смеются, что ты такая жадина-говядина.
— Мы тебя не возьмем с собой в столовую, если ты не дашь Юле круг (видимо, детке очень нравилась столовая в отеле).
— Мы тебе больше ничего не купим, раз ты никому не даешь поиграть.
— Мы не будем с тобой дружить тогда, с жадинами никто не дружит.
То есть за пять буквально минут ребенок услышал от родителей:
— что они готовы предать его на суд окружающих и солидаризироваться с этим судом, а защищать не намерены;
— что они угрожают лишить его витальной потребности — еды (читай — уморить голодом), раз он не готов поступиться чем-то ценным для себя;
— что то, будут ли они впредь удовлетворять его потребности (читай — быть его родителями), зависит от его поведения с другими детьми,
— наконец, что они вообще готовы от дочки отказаться, прекратить с ней связь, раз она "такая".
То есть буквально за пять минут родители предали ребенка и отреклись от него больше раз, чем Петр от Иисуса. Не под угрозой смерти — всего лишь чтобы хорошо выглядеть в глазах случайных знакомых по отелю.
Я уже с трудом сдерживалась, чтобы не влезть, но дело спасла сама малышка. Она расплакалась и (не снимая круга — вот характер!) протянула к маме ручки со словами "Пожалей меня!". (Современные дети — это что-то, им, наверное, ТАМ читают предварительно курс "Как правильно обращаться с родителями"). Мама, конечно, сразу пожалела и перестала нести пургу. Папа еще немножко понес, и тоже пожалел.
Они ж хорошие родители, любят ее. Просто очень уж считают нужным "соответствовать" и "воспитывать". Но опыт "ухода земли из под ног" ребенок получил, и если такое повторяется часто, это не пройдет бесследно. Он будет жить с представлением о мире, как о ненадежном, пугающем месте, где важно "соответствовать", а если нет — останешься совсем один и будешь "отменен" самыми близкими.
Ничего такого, обратите внимание. Никто никого не бил, не оскорблял. Это хорошие, "нормальные" семьи, широкоупотребительные "методы воспитания". Все хотели как лучше. Обеспечивая приличия и спокойствие ценой страха перед жизнью, который войдет в их плоть и кровь.
Людмила Петрановская
